Ледяное проклятье - Страница 63

— И ты здравствуй, Горкхи — кивнул я в ответ — Ты знаешь мое родовое имя.

— Горкхи слышал и запомнил — пискнул гоблин, в то время как его рука словно действуя сама по себе, безошибочно нащупала лежащую на скамье флягу Литаса и потащила к себе. Прежде чем Литас опомнился и забрал свое добро, гоблин уже успел вытащить пробку и присосаться к ее содержимому.

— Вот бесенок! — беззлобно рассмеялся Койн — Гоблины ничего не забывают, друг Корис. Ничего и никогда. Стоит ему что услышать или увидеть — и все, навеки отпечатается в памяти. Видать услыхал как упоминали ваше имя и запомнил.

— Ничего и никогда? — не поверил я, решив, что гном пошутил.

— Именно — абсолютно серьезно ответил глава рода Чернобородых — Отец дал этому мелкому народцу великий дар, но они не сумели им воспользоваться. Что толку в колодце, если ты не знаешь, как черпать из него воду? Словно злая насмешка.

— Поясни — не на шутку заинтересовался я. В моей голове забрезжила смутная мысль, пока еще не оформившаяся до конца.

— Пояснить? Хм… — на мгновение задумался гном — Это просто. Достаточно всего один раз объяснить Горхи весь процесс превращения руды в великолепные клинки и он запомнит все до последнего слова. Запомнит на всю свою жизнь, а если перескажет своим потомкам — будут помнить и они. Но обладая этим знанием, выковать клинки они не сумеют, даже если ты дашь им все необходимое: печь для плавки, всю кузню целиком вместе с инструментами и прочие мелочи. Не смогут и все. Толи руки не из того места растут, толи голова скудоумная мешает. Как жили они в течении тысячелетий, так и живут. Те же ножи до сих пор из кости точат и в шкуры невыделанные одеваются!

— И так было всегда?

— Всегда так было! — твердо ответил Койн — И всегда так будет.

— Тут ты ошибаешься, Койн — тихо ответил я, смотря на любопытно посверкивающего глазами Горкхи — Гоблины научились пользоваться своим умом больше двух столетий назад. Да еще как! Вот только платой за приобретенный разум послужило их здоровье. А добродушный нрав сменился на бешеную злобу. И зовутся они больше не гоблинами…, а шурдами. Так вот что им подарил Тарис… или это явилось побочным результатом какого-то в целом неудавшегося эксперимента? Сейчас уже не поймешь, слишком много воды утекло с тех пор… Ладно! Время идет, а мы все о минувшем, да о минувшем, словно нам больше заняться нечем. Для начала я хочу знать, каким образом Горкхи, который оказывается вовсе не шурд, из злобного врага превратился в вашего закадычного дружка, не стесняющегося приворовывать. Затем, мы отправим нашего ничего не забывающего Горкхи спать, и поговорим уже о серьезных вещах. Итак, кто начнет?

— Мы когда прибыли, Горкхи уже без привязи был — поспешно открестился Рикар.

Койн вздохнул, запустил пальцы под шапку, поскреб макушку и лишь тогда начал говорить.

Через четверть часа я понял, что столь быстрая метаморфоза из врага в друга произошла благодаря добросердечности наших детей и женщин. Но больше всех виновата Нилиена.

Когда закончилась последняя осада, после которой мы столь многое узнали от умирающего Квинтеса, события закрутились так быстро, что о плененном гоблине все попросту забыли. Ему наспех остановили кровь, наложили повязку и посадили на привязь в самом темном углу пещеры, поблизости от кладовки Тезки.

Вскоре Рикар отправился на восток к Пограничной Стене, а я, прихватив с собой небольшую компанию двинулся куда глаза глядят, а в итоге оказался далеко на северо-западе, у погребенных в соленой морской воде руин Инкертиала. Все это время Горкхи оказался предоставлен самому себе и тихонько сидел в темной скальной нише, изредка сверкая из темноты глазищами и бормоча под нос что-то неразборчивое. Мужчины давно бы уже избавились от лишнего рта, но помня о моем приказе оставить пленнику жизнь, все же не решились. А заодно и детям наказали гоблина не обижать и лишний раз не тревожить.

Как оказалось, это была первая ошибка из череды последующих. На дворе суровая зима, теплой одежды в обрез и мелкая ребятня оказалась заперта в скучной пещере, в которой они успели изучить каждый закоулок. Тут они и вспомнили о гоблине. Тогда же стало известно имя искалеченного и запуганного пленника — Горкхи. На самом деле его звали иначе, но настоящее имя оказалось настолько труднопроизносимым, что его переиначили в более простое и короткое. Обрадованный общению гоблин не возражал. Он и раньше неплохо лопотал на общем языке, а спустя пару дней проведенных в шумной компании, заговорил абсолютно чисто. В том числе и на гномьем языке.

Горкхи знал уйму загадок, сказок и всяческих историй. Вскоре детей было от него не оттащить — большую часть дня они проводили рядом с нишей гоблина, уходя лишь поздним вечером и вновь торопясь туда утром.

Когда занятые ежедневной работой мужчины наконец обратили свое внимание на происходящее, дело зашло уже слишком далеко. Нагрянувшим с проверкой в нишу к Горкхи людям и гномам сначала пришлось пробираться через плотные ряды сидящих на одеялах детей, а затем, их глазам предстала изумительная картина. В невеликой скальной нише было чисто, появилась деревянная лежанка застланная парой шкур, в углу притулился горшок с чистой водой и миска каши с общего стола. У лежанки стоял табурет, на котором стояло несколько жировых светильников, освещающих жилище гоблина. Все это принесли дети, пожалевшие своего нового друга, дрожащего от холода и прозябающего в грязи и нечистотах.

Вознегодовавшие взрослые решили принять срочные меры и собрались было переселить Горкхи из пещеры в конюшню, благо его рана затянулась. Из этой затеи ничего не вышло. Дети от мала до велика подняли дикий рев. Если верить словам Койна, тряслась вся пещера и они уже начали бояться, что каменные своды не выдержат и обрушатся им на голову. Обиженный рев оказался хитрым политическим ходом. На дикий шум нагрянули встревоженные криками своих ненаглядных чад женщины, во главе с вооруженной черпаком Нилиеной. И это решило дело. Старшая кухарка быстро разобралась в происходящем, уняла ревущих детей, черпаком разогнала мужиков кого куда и успокоила сжавшегося в дрожащий комок перепуганного гоблина — причем сделала это крайне быстро.