Ледяное проклятье - Страница 52

Чуть помедлив, словно пытался понять смысл моих слов, сгарх фыркнул и лениво сбросил с морды парочку моих любопытных щупалец.

"…они враги… приходят в наши норы когда мы спим… когда в норах плачут беспомощные детеныши… …когда мы не можем сражаться… …мучают жарким огнем и зеленым светом пока не станем слабыми… пока не покоримся и не примем их волю… меня тоже жгли… …я покорился… …ты видел… "

— Да, я видел тебя и помню — произнес я, все еще в шоке от того, что сгархи разговаривают, вернее, передают свои мысли без помощи пасти. И не только мне — мои спутники без сомнения слышали каждое слово. Сгархи разумны.

"… я благодарен… …вы убили повелевающего мной и я вспомнил… вспомнил себя…" — вновь прошелестел бесплотный голос — "… почему вы здесь… почему не в своих норах?…" — у меня в голове возникла неожиданно четкая картинка: возвышающаяся посреди заснеженной холмистой равнины мрачная черная скала с отвесными стенами. Подкова. Наш дом.

— Мы идем туда — ответил я — Но идем медленно. Наши ноги не могут идти по снегу так быстро. И еще — нам пришлось убить двоих серых сгархов. Ваших сородичей. Мы защищали свою жизнь.

"…я видел запах… я понял…" — откликнулся сгарх, медленно опускаясь в снег — "…лучше смерть чем покориться… …теперь они свободны… …пусть и после смерти… …садись… …садитесь все… мы отнесем вас к вашим норам…"

— О-о-о! — протянул Тикса, снизу вверх глядя на подошедшего к нему исполинского зверя.

— Благодарю тебя…, друг. Но нас пятеро, а вас всего четверо — ответил я — У нас есть серьезно раненые, надо их перевязать. И еще у нас лошадь — вон то животное, что стоит внизу.

В ленивом зевке показав весь набор своих более чем внушительных клыков, сгарх ответил:

"…я понесу двоих… тебя и детеныша… …лошадь умрет… …хорошая еда… …раны залижете потом… …здесь плохое место… я чую запах дыма… чую запах врагов… слишком много врагов… мы не сможем убить всех…"

— Ага — в замешательстве кивнул я — Кушайте на здоровье… и мы согласны. Спасибо.

— Я не детеныш! — возмущенно завопил Тикса, верно поняв, к кому именно относились слова сгарха — И мои камень! Все камень взять надо!

— Да возьмем мы твои камни — зло прошипел я — И ты детеныш! А то пойдешь пешком! Шрам, Мрак, Лени — садитесь на сгархов. Лени, не трясись ты так! Не съедят они тебя.

— А вдруг? — возразил рыжий, застыв на месте и с испугом косясь на заинтересованно обнюхивающего его сгарха — Господин, может лучше пешком?

— Садись на сгарха — едва сдерживаясь велел я, вручив свой меч Тиксе и в свою очередь схватив его в охапку.

— Рижий глюпый и трус! — не смог промолчать гном, болтаясь у меня в руках.

— Я не трус — возмущенно возразил рыжий.

— Но я боюсь — буркнул я — Садись. Хотел бы он тебя сожрать — ты был бы уже мертв.

"…здесь много вкусной добычи…" — не поднимая головы со снега, беззвучно сказал сгарх — "…мы сыты…"

— Вот видишь — подхватил я — Сгархи сыты. Так что лезь быстрее, пока они не проголодались!

К этому моменту я уже неуклюже сидел на холке зверя, посадив перед собой гнома. Сел по памяти — так, как сидели шурды наездники на темных сгархах. Ниргалы последовали моему примеру, а еще через две минуты, на лениво порыкивающего сгарха забрался и Лени.

— Все, мы готовы — сказал я, убедившись, что все мои спутники сидят на зверях — Цепляйтесь за шерсть! Обеими руками! Шрам, держись изо всех сил! Надо убраться отсюда подальше, пока не подоспел следующий отряд шурдов.

Сгарх играючи поднялся на лапы, словно и не почувствовав тяжелой ноши.

"…держитесь крепко… …мы пойдем быстро… донесем вас до нор… …потом охота…".

Отступление четвертое:

— На юг! Она пошла на юг! — срывая голос вопило корчащееся на обочине тракта подобие человека.

Землистый цвет кожи, всколоченные волосы, стекающая по подбородку слюна и мокрые, тяжело пахнущие штаны. Даже самые близкие не признали бы в нем еще неделю назад преуспевающего кузнеца, что построил небольшую кузницу около дороги и задешево перековывал слетевшие подковы и делал прочую мелкую работу. Теперь же, это была лишь исхудавшая тень некогда могучего кузнеца. Бешено выкаченные глаза, трясущие пальцы с почерневшими ногтями и искусанные до мяса губы говорили о том, что этот человек абсолютно безумен.

— Забрала… забрала… забрала его у меня! Велела мне идти на восток, к любой деревне и убить как можно больше жителей, а потом убить себя… она забрала у меня его! Забр-а-а-ала! Мой… мой…!

Хмуро взглянув на воющего безумца с высоты седла, отец Флатис повернул голову к облаченному в серый балахон монаху:

— Он не лжет и больше ничего не знает… помоги этой заблудшей душе обрести покой, брат мой. Пока он не натворил еще больше грехов. Его рассудку не помочь.

— Да, отец Флатис — склонился в поклоне монах.

— Тело сжечь, а прах бросьте в ручей али реку с быстрым течением — без нужды напомнил священник, разворачивая коня — Брат Ромис… останься здесь и помоги. Потом нагоните нас.

Молча спешившись, брат Ромис поклонился отцу Флатису и шагнул к впавшему в забытье и бессвязно бормочущему мужчине, на ходу доставая из рукава балахона нож с узким лезвием.

Тронув коня с места, отец Флатис направил его к югу и неспешно двинулся вперед, не обращая внимания на остальных спутников. Он знал, что они его догонят.

— Это уже седьмой — тихо произнес догнавший его черноволосый священник с привязанным к поясу балахона деревянным ключом — И каждому был отдан приказ учинить убийство.