Ледяное проклятье - Страница 50

Еще один сухой щелчок разряженного арбалета и вырвавшийся вперед гоблин завизжал от боли, стараясь выдернуть засевший в животе болт. Шрам запаздывал — ему приходилось взводить арбалет одной рукой, цепляя его крюком к поясу. Шурды в ярости завыли и удвоили усилия, цепляясь за ветви кустарника и друг за дружку. Ниргалы успели выстрелить еще по разу, затем уронили арбалеты в снег и выхватили мечи. Но первый удар нанес я.

Едва голова вырвавшегося вперед гоблина достигла уровня моих ног, я обрушил меч вниз, глубоко разрубив шурду плечо. Рывок и меч выскальзывает из раны, гоблин с пронзительным воем задирает голову вверх и пользуясь моментом, я пинаю его прямо в перекошенную уродливую харю. Пнул изо всех сил, вымещая всю накопившуюся злобу и ярость, превращая его лицо в месиво и отбрасывая эту тварь вниз. В следующее мгновение, десяток шурдов выскочил на вершину пригорка. Злобно ощеренные рты, выкаченные глаза и непрестанный вой тварей, пытающихся смять нас числом, но налетевших на трех закованных в броню воинов, не боявшихся их слабых ударов. Трое гоблинов полегли сразу, не успев нанести и одного удара, пав от мечей Шрама с Мраком, наносящих выверенные удары.

Еще один шурд запнулся о сугроб и сам себя насадил на лезвие моего двуручного меча глубоко пропоров себе живот. Не успел я обрадоваться такой удаче, как меня резко дернуло сначала в одну сторону, а затем в противоположную — щупальца разделились в своем выборе и опутали сразу двух шурдов. Рывок и оба гоблина с размаху влетели в меня, я не удержался на ногах и спутанным клубком мы рухнули на снег. Сверху упал насаженный на мой меч гоблин и я получил рукоятью собственного оружия по шлему. Зарычав от беспомощной злости, я ухватился за лежащее на мне тело еще живого и истекающего шурда и отбросил его в сторону. Уперся латной перчаткой в ставший красным снег и едва встал на колено, как в меня врезался бегущий к церкви гоблин лучник. Меч был в шаге от меня и тянуться за ним я не стал. Вытянул руку и ухватив гоблина за лодыжку, резко дернул на себя. Взвизгнувший лучник плашмя рухнул на землю, забарахтался в снегу, но встать не успел — подтянув его к себе, я с рыком ударил его шипастым кулаком чуть пониже затылка. И еще раз, чувствуя, как с хрустом поддаются кости. Дернувшись, гоблин застыл, а я встал на ноги, весь залитый исходящей паром кровью. Над плечом свистнуло и в голову наседающего на однорукого Шрама гоблина врезался обломок кирпича. На меня никто больше не нападал… Щупальца медленно высвобождались из мертвых тел у моих ног, а по телу пробежала освежающая волна, дарующая бодрость и возвращающая силу.

Вокруг меня не осталось ничего живого. Пригорок и пологий склон усеивали окровавленные трупы шурдов — никак не меньше чем полтора десятка. Остальные спешно отступали. Нет… они не отступали — шурды опрометью бежали вниз, к подножию холма, перепрыгивая через тела павших сородичей, падая и кувыркаясь в снегу. Бежали к только сейчас подоспевшим костяным паукам. Опомнились твари поганые…

Мрачный вонзил меч в шею последнего, замешкавшегося противника, дернул лезвие в сторону рассекая плоть и кости. Начисто отрубленная голова не успела слететь с плеч, а ниргал уже ухватил ее за волосы и без замаха метнул в спину улепетывающего прочь гоблина, сбив того с ног. В два шага оказался рядом и всадил меч меж лопаток упавшему и воющему в страхе перед смертью врагу. Кончено. На вершине холма остались только мы. И мы по прежнему твердо стояли на ногах, смотря в спину убегающего врага.

От церкви ко мне спешил Тикса, держащий в каждой руке по увесистому каменному обломку. Лени остался внутри разрушенной церкви, опустившись на гнилую балку и остановившимся взглядом смотря себе под ноги. Шрам с Мраком не обращая внимания на отступившего противника выдергивали из трупов арбалетные болты.

— Они вернутся! — уверенно произнеся гном, останавливаясь рядом со мной и подбрасывая на ладони камень.

— Да — подтвердил я, снимая заляпанный кровью шлем — Вернутся. Вместе с пауками. Но теперь, когда мы ополовинили их число, а церковь защитит от нежити, у нас есть шанс.

— Пусть вернутся! — оскалился гном и я опять поразился бесстрашности этого мелкого народца. Если Тикса ремесленник из торгового рода, то какие же тогда гномы воины? Или это Тикса такой… такой отмороженный начисто? Все может быть…

— Церковь защитить — чуть подумав согласился коротышка, задумчиво почесал бороду и будничным тоном добавил — Но не всех.

— Угу — отозвался я, прижимая к лицу снежный компресс — Не всех. Меня не приняла. Беда…

— Смотри! Друг Корис смотреть туда! Туда! — ни с того ни с сего возбужденно завопил Тикса, подпрыгивая на месте и тыча рукой в сторону — Смотреть! О-о-о!

Стряхнув с глаз снег, я поспешно уставился в указанном направлении. От увиденного зрелища у меня сперло дыхание. По лежащей под нами заснеженной долине стремительно мчались четыре огромных белоснежных зверя, взметывая из-под лап облака снежной пыли. На их шкурах не было ни единого темного пятнышка. Густая и ослепительно белая шерсть. Снежные сгархи… и мчались они прямиком к поредевшему отряду шурдов.

Едва успевшие опомниться от неудачного нападения гоблины увидели сгархов и до нас донесся дикий вопль ужаса. Как я их понимаю… как тут не заорать, когда на тебя мчится сама смерть.

В отличии от кривоногих шурдов сгархи были рождены для зимы. Рождены для жизни в снежных просторах.

Беспрестанно вопящие шурды напрочь позабыли о нас, да и вообще обо всем остальном, кроме надвигающихся сгархов. Повинуясь приказам, костяные пауки выдвинулись вперед и вытянулись в одну линию, готовясь защищать своих хозяев, что сломя голову бросились бежать по уже трижды протоптанному следу обратно к реке. Туда, где был расположен их основной лагерь и где находились способные заслонить их от опасности темные сгархи. Безнадежная попытка. Достаточно было оценить скорость передвижения сгархов и шурдов, чтобы отчетливо понять это.